§ 3. Денежная реформа как инструмент государственного регулирования

Денежная реформа представляет собой полное или частичное существенное преобразование денежной системы, которое проводится государственной властью для стабилизации и упорядочения денежного обращения.

Каждая денежная реформа индивидуализирована, т.к. имеет конкретные, точно определенные цели и задачи.

В связи с этим целесообразно рассмотреть сущностные характеристики конкретных, наиболее близких по времени денежных реформ, осуществленных в России и СССР.

Вероятно, следует упомянуть об организации денежного обращения и о попытке денежной реформы, предпринятой в государстве, созданном белым движением на освобожденных от большевиков и социалистов-революционеров территориях Сибири. Хронологически это первая попытка преобразования денежной системы после падения общероссийского Временного правительства в октябре 1917 года в результате большевистской революции.

Российская государственность в Сибири была юридически оформлена после военного переворота 18 ноября 1918 г. в Омске, после которого Верховным правителем Российского государства был провозглашен адмирал А.В. Колчак. Тогда же в Сибири было создано Временное правительство, в составе которого, наряду с другими министерствами, образовано Министерство финансов, каковому и предстояло организовать сколько-нибудь приемлемое денежную систему.

Денежное обращение на громадных территориях Сибири и Дальнего Востока с многомиллионным населением и сложной системой народного хозяйства, можно сказать, находилось в хаотическом состоянии.

Особенность государственно-правого регулирования денежной системы и необходимость денежной реформы описаны в мемуарах непосредственного участника событий, члена Совета Министра финансов Омского правительства, видного банковского деятеля В.П. Аничкова. Собственно говоря, именно он был автором не состоявшейся реформы и его свидетельства составляют исчерпывающею картину происходившего. Аничков писал: «В то время адмирал Колчак получил признание генерала Деникина, и таким образом, Омское правительство стало единым Правительством России¹.

Посему каждый вопрос нужно было решать не только с точки зрения интересов Сибири, но с точки зрения общегосударственных интересов.

Вопрос о деньгах обладал общегосударственным значением, и денежную реформу нужно было проводить в общем масштабе.

Нужно ли было торопиться или можно было оставить решение этого вопроса до прихода белых в Москву?

Теперь, когда Омское правительство прекратило свое существование, каждый скажет, что действия были преждевременными. Но в то время они проводились со значительным опозданием.» Денежное обращение на территориях занятых белыми имело существенные дефекты. Поэтому поводу Аничков сообщал следующее. «Помимо очень скверных по исполнению сибирских денег, на территории Омского правительства продолжали обращаться как дензнаки царского образца, так и «зеленые» рубли¹и керенки.

Печатный станок находился в руках наших врагов, и количество царских и «зеленых» множилось. Если бы коммунисты печатали свои особые деньги так же, как и Омское правительство, то вопрос можно было бы разрешить просто, улучшив качество сибирских рублей и согласившись на параллельное хождении всех дензнаков, за исключением советских.

Уже в то время в ходу насчитывалось около девяноста миллиардов советских рублей, их коих керенок было около семидесяти миллиардов. И это – керенок зарегистрированных. Но керенки в упрощенном порядке печатались в большом объеме. Говорили, что существуют передвижные фабрики, печатающие керенки в вагонах поездов, входящих в состав красных войск. Их назначение – снабжать армию и агитаторов, переходивших линию фронта, дабы вести пропаганду по всей Сибири.

Приходилось задуматься над следующим. Количество рублей на душу населения по ту сторону фронта к тому времени достигало приблизительно десять тысяч, и по эту вряд ли превышало тысячу. Настанет конец войны, Москва будет взята, и в этот момент население Центральной России окажется во много раз богаче, чем жители окраин, прилагавшие усилия к сохранению ценности денег. А разница в ценности уже тогда была колоссальная. Особенно это сказалось при взятии Перми. Там стоимость пуда муки равнялась восьмидесяти рублям, тогда как у нас в Омске пуд муки отдавали за двадцать. Эта разница сейчас же сказалась на стоимости нашего рубля, упавшего почти вдвое, что было заметно по ценам продуктов и золота в слитках. Пуд муки поднялся по цене до тридцати пяти рублей, золотник – с тридцати двух до пятидесяти рублей. Становилось очевидным, что нужно было либо насыщать денежный рынок нашими рублями в одинаковых размерах с советскими, либо совершенно оградить себя от поступления советских рублей и керенок. Однако объявить керенки ничтожными было нельзя. Это вызвало бы недовольство населения, владеющего керенками, и следовало рекомендовать их обмен на сибирские дензнаки сперва рубль за рубль, а затем периодически понижать курсовую стоимость советских денег, продолжая обмен до полной аннуляции.

Параллельно с этой реформой я предлагал ввести принудительный заем в половинном размере к вымененным деньгам, т.е. выдавать, скажем, против ста керенок пятьдесят рублей сибирскими и пятьдесят – займом. Заем представлял бы собой лист с двадцатью купонами, оплачиваемые каждый год по купону. Иначе говоря, это превращалось бы в рассрочку платежа на двадцать лет без уплаты процентов.

Мой проект с некоторым изменением его первой части был поддержан министром финансов И.А. Михайловым. Михайлов остановился только на размене керенок и совершенно отверг идею принудительного займа – главным образом по технической невозможности быстро изготовить купонные листы.

Предполагалось получение напечатанных в США больших партий купюр и двадцати-пяти и сто-рублевого достоинства, заказанных еще Всероссийским временным правительством, а также прибытие из-за границы мощных станков для печатания новых денег»¹.

Практически реформа, разработанная Аничковым, не была осуществлена, вернее были предприняты только отдельные из ее мероприятий. Унификацию всех денежных знаков, находившихся в обращении, осуществить не удалось. Предприняты были некоторые меры для избавления в денежном обращении от «керенок».

Безусловно, важным положительным фактом, который мог бы повлиять на успех реформы, было то, что на территориях Сибири, занятых белыми, в свободном обращении находилось золото¹.

Кроме того, были выпущены краткосрочные государственные обязательства, имевшие следующее содержание: «Срок 1 июня 1920 г. Руб. 250. Краткосрочное обязательство Государственного Казначейства. Предъявителю сего уплачивается 1 июня 1920 г. 250 рублей в Государственном банке, его конторах и отделениях. Омск 1 июня 1919 г.». Обязательства были подписаны Директором Департамента Государственного Казначейства и Начальником Бухгалтерского Отделения. Каждое обязательство имело серию и номер. Кроме русского текста обязательства содержали соответствующие надписи на английском и французском языках. Никаких указаний на принудительный характер размещения обязательств не было. Из этого следует, что данные ценные бумаги не представляли собой форму принудительного займа, который был предложен В.П. Аничковым².

Реформа не состоялась, т.к. само государство прекратило свое существование. В результате военной победы большевиков 4 января 1920 г. А.В. Колчак сложил полномочия Верховного правителя России. При этом надо отметить, что сами по себе планы реформы, с точки зрения финансово-правового регулирования, были адекватны.

В советское время было предпринято несколько попыток преобразования экономики. Первая и неудачная предполагала организацию безденежного обращения и создание системы принудительного отчуждения и принудительно распределения материальных благ. Это был вполне утопический проект, который, тем не менее, пытались воплотить посредством реальных законодательных установлений.

Коммунистической властью в 1919–1921 гг. был принят целый комплекс нормативных актов, направленных на упразднение нормальных товарно-денежных отношений и создание отношений безденежных. В январе 1919 г. Совет Народных Комиссаров РСФСР принял декрет о безденежных расчетах между советскими учреждениями и предприятиями, согласно которому расчеты должны были производиться бухгалтерским способом, т.е. начислением денежных сумм с одних счетов на другие. Надо сказать, что в этой конструкции был некоторый рациональный смысл.

В январе 1920 г. Совет Народных Комиссаров принял декрет, в соответствии с которым центральные советские учреждения, находившиеся в Москве, освобождались от платежей за освещение, газ, водоснабжение и канализацию; 23 декабря 1920 г. был приняты декреты «Об отмене платы за всякого рода топлива»¹и «Об отмене денежных расчетов за пользование почтой, телеграфом, телефоном и радио – телеграфом»; 23 января 1921 г. – «Об отмене взимания платы за жилые помещения с рабочих и служащих и за пользование водопроводом, канализацией и очисткой, газом, электричеством и общественными банями».

Тогда же для этих учреждений была отменена арендная плата, т.е. фактически собственность арендодателей была реквизирована без всяких компенсаций.

Согласно «Общему уставу железных дорог», изданному высшим органом советской власти 2 сентября 1920 г., была упразднена оплата перевозки грузов и проезда лиц, едущих по государственным надобностям. Кроме того, освобождались от оплаты проезда рабочие и служащие, едущие на работу и в отпуск, а также учащиеся и инвалиды, состоявшие на государственном обеспечении.

Позднее последовали декреты – 4 декабря 1920 г. «О бесплатном отпуске населению продовольственных продуктов», которым вводилась система так называемых пайков; 17 декабря 1920 г. – «О бесплатном отпуске населению предметов широкого потребления».

Реализация последнего декрета породила удивительные, часто смехотворные ситуации. Декрет предполагал выдачу конкретным лицам специальных ордеров на получение предметов первой необходимости, прежде всего одежды и обуви, производство и продажа которых фактически прекратились. Ордера выдавались, в этом проблемы не было, проблема заключалась в том, что отсутствовали вещи, указанные в этих ордерах, большинство из которых разворовывались работниками системы распределения. Так, писатель П. Романов свидетельствовал об имевшей место практике замены предметов одежды рыболовными крючками и детскими пеленками, литератору И.Г. Эренбургу по ордеру, выданному по распоряжению председателя Моссовета, вместо мужского костюма был предложен дамский и т.п.¹

Бесплатное распределение и бесплатное обслуживание были организованы в связи с тем, что заработная плата, выраженная в деньгах, перестала быть регулятором оплаты труда. Так, к концу 1920 г. номинальная заработная плата московских рабочих, по сравнению с 1913 г., выросла в 400 раз, а цены на предметы потребления в среднем в 20 тысяч раз.

Именно в связи с этим власть попыталась осуществить так называемую натурализацию заработной платы, т.е. организовать выдачу заработной платы продовольственными товарами и бытовыми предметами первой необходимости. Это был следующий шаг в сторону рыночных отношений по сравнению с неудавшимся «механическим» распределением материальных благ, т.е. продовольствия, обуви и одежды.

И в этом случае негодный по существу эксперимент воплотился в парадоксальной и опять-таки смехотворной практике. Так, знаменитый советский авиаконструктор А.С. Яковлев в своих мемуарах описал следующий сюжет: «Миллионы, которые выдавали в качестве зарплаты в кассе Главтопа, ничего не стоили, но Главтоп среди московских советских учреждений славился хорошими пайками. Так, например, к новому году на мою долю достались целый гусь и полпуда глюкозы. Это паек вызвал триумф в нашей семье. Мама уничтожающе посмотрела на отца, который принес полпуда пшеницы, четверть керосина и лапти!»¹

Конструкция натурализации заработной платы оказалась безнадежно неудачной. Как элемент экономической системы она значения иметь не могла. Фактически только нелегальный рынок, основанный на натуральном обмене, обеспечивал жизнедеятельность и городского и сельского населения. При этом с точки зрения власти рынок этот был абсолютно незаконным. Любая деятельность, связанная с натуральным обменом, квалифицировалась как преступная и именовалась спекуляцией. Не случайно главный карательный орган советской власти именовался с августа 1918 г.: Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности.

Собственно термин «спекуляция» происходит от латинского «speculatio», что означает выслеживание, высматривание, разведывание, а в другом значении – созерцание, умозрение¹.

Значение термина в русскоязычной юридической лексике абсолютно случайно т.к. здесь означает «скупку и перепродажу товаров», причем в советской юриспруденции и историографии понятие уточнено следующим образом: «скупка и перепродажа товаров с целью наживы». Совершенно очевидно, что это неадекватное определение, т.к. в принципе любые торговые операции предполагают извлечение прибыли, т.е. то, что обозначено некорректным термином «нажива».

Небезынтересна в этой связи пространное описание понятия «спекуляция» в советском правоведении и в советской историографии.

Так, в фундаментальном энциклопедическом издании указано: «После Октябрьской революции спекуляция использовалась эксплуататорскими классами как одно из средств подрыва экономических мероприятий Советской власти, спекулянты были прямыми пособниками контрреволюции»¹.

Наряду с понятием спекуляция советская юриспруденция оперировала понятием мешочничество.

Мешочничество – официальный термин, созданный в советской юридической лексике в начале Гражданской войны, в 1918 г. Обозначал он «незаконный провоз частными лицами продовольствия из сельскохозяйственных районов в города сверх установленных норм с целью спекуляции». Фактически для населения это была едва ли не единственная возможность обеспечить себя необходимыми съестными припасами. В период с 1918 по 1921 гг. таким образом в города из деревень было доставлено более половины всего продовольствия.

Весьма любопытное описание эпопеи мешочничества принадлежит М.И. Цветаевой. Получив в сентябре 1918 года «пропуск для изучения кустарных вышивок» на станции Усмань Тамбовской губернии, т.е. заведомо фальшивую командировку она тем самым приобрела право на «вольный провоз 1 ½ пуда пшена. «Обменный фонд» Цветаевой составляли спички, мыло и несколько аршин ситцу. За деньги никто из сельских обывателей ничего не продавал.

Преимуществом Цветаевой оказалось то, что вместе с ней мешочничеством в этот раз занималась родственница красноармейца из расквартированного на станции реквизиционного отряда. Впрочем, несмотря на это она претерпела немало унижений и от местных евреев-коммунистов, участвовавших в реквизициях и от крестьянских женщин вполне недвусмысленно выражавших одновременно и страх и ненависть к городским мешочникам. Однако, острый дефицит городских товаров все-таки определил успех предприятия – обмен был завершен и Цветаева увезла в Москву около двух пудов продуктов. Удалось, хотя и с огромным трудом, сесть в поезд.

Художественный образ мешочничества в этом очерке дает представление о масштабах явления: «Станция. Серо и волнисто. Земля – как небо на батальных картинах. Издалека пугаюсь, спутника за руку. – Что?! N, с усмешкой: - Люди, Марина Ивановна, ждут посадки. Подходим ближе: мешочные холмы и волны, в промежутках вздохи, платки, спины…… Платформа живая. Ступить – некуда. И все новые подходят: один как другой, одна как другая. Не люди с мешками – мешки на людях.»¹

Осуществляя на первых порах революции коммунистический эксперимент, советская власть стремилась радикальными методами разрушить нормальные рыночные отношения. Так, весной 1918 года была установлена продовольственная диктатура как система чрезвычайных мер, необходимых для принудительного безвозмездного отчуждения продуктов у их производителей – крестьян. В связи с этим для противодействия ставшим нелегальными свободной торговле и свободному натуральному обмену СНК РСФСР 4 августа 1918 года было утверждено Положение «О заградительных продовольственных реквизиционных отрядах, действующих на железнодорожных и водных путях». Были установлены квоты провоза продуктов, в частности 8 кг хлеба на человека. Товары, объем которых превышал нормы, подлежали конфискации. Карательные меры в данном случае были малоэффективны, о чем определенно свидетельствуют фактические масштабы нелегального перемещения продовольствия. С введение нэпа необходимость в мешочничестве, разумеется, отпала.

Фактически спекуляция и мешочничество были единственными способами обеспечения основных жизненных потребностей населения, способами выживания, а «экономические мероприятия Советской власти», предпринятые в 1918–1920 гг. – экспериментами, разрушавшими экономику страны.

Модель безденежных отношений, попытка реализации которой была предпринята властью в 1918–1920 гг., не была воплощена, деньги отменены не были, хотя еще в 1920 г. главный орган большевистской партии – газета «Правда» утверждала буквально следующее: «…перед глазами постепенно вырастает одно из таких преобразований – уничтожение роли денег, уничтожение самих денег… тысячелетние устои товарного строя рушатся, как карточные домики, после первых же лет организационных усилий победившего пролетариата… Наши дети, выросши, будут знакомы с деньгами уже только по воспоминаниям, а наши внуки узнают о них только по цветным картинкам в учебниках истории»¹.

Организация безденежного обращения и натурализация заработной платы провалились, коммунизм построить не удалось, в связи с чем власть была вынуждена в определенных ограниченных пределах допустить нормальные рыночные отношения и, следовательно, организовать денежное обращение.

На некоторых территориях, где была установлена советская власть, предпринимались попытки организовать денежное обращение и каким-то образом даже осуществить обеспечение эмиссии. Так, в Туркестанской Советской Федеративной Республике, которая была провозглашена Пятым Краевым Советом 30 апреля 1918 года, была осуществлена эмиссия туркестанского червонца, который обеспечивался «опием, хранящимся в Государственном банке, и всем достоянием области Семиречья». Эмиссия и ее обеспечение были узаконены ЦИК Республики. Впрочем, в конце 1919 года Семиречинская эмиссия была прекращена, а опиумные деньги изъяты¹.

В советское время было осуществлено две полномасштабные денежные реформы. При этом надо отметить, что сами по себе планы реформы, с точки зрения финансово-правового регулирования, были вполне адекватны.

Первая советская денежная реформа была проведена в связи с необходимостью организовать денежное обращение для обслуживания рыночных отношений, частично восстановленных в ходе так называемой новой экономической политики Советской власти, осуществлявшейся в целях преодоления экономического и социально-политического кризиса, последовавшего после завершения Гражданской войны.

Политика принудительного отчуждения материальных благ – сельскохозяйственной продукции у производителя и принудительного распределения их среди населения посредством карточной системы, различного рода пайков и специальных распределителей продуктов, практиковавшаяся в ходе Гражданской войны, – не имела перспектив ввиду того, что земли сельскохозяйственного назначения были переданы в собственность крестьян. Производитель сельскохозяйственной продукции, столкнувшись с ситуацией, когда свободная реализация этой продукции была невозможна или, во всяком случае, представлялась по действующему законодательству, фактически производил ее в пределах параметров собственных нужд. Крестьянское хозяйство реально становилось натуральным, так как рыночные отношения ликвидировались.

Для того чтобы обеспечить функционирование существовавшего политического режима, необходимо было организовать легальный рынок. Эта задача была решена, в частности, на законодательном уровне, принятием Гражданского кодекса РСФСР 1922 г., который легализовал сделки и частное предпринимательство, правда, в строго ограниченных размерах. Кодекс ввел право частной собственности в трех формах: единоличная частная собственность; собственность нескольких лиц (общая собственность лиц, не составляющих объединение); собственность частных юридических лиц. При этом в нормах кодекса содержался целый ряд ограничений права частной собственности – прежде всего это касалось круга объектов, которые могли находиться в частной собственности, и количественных параметров – размеров торгового и вообще любого частного предприятия.

Однако главное в новом кодексе – придание законного характера предпринимательской деятельности, т.е. сделкам, а следовательно, рыночным отношениям. В этом отношении характерно признание видного большевика и советского юриста П.И. Стучки по поводу содержания Гражданского кодекса 1922 г.: «Наш Кодекс... пришлось почти целиком и дословно списать с лучших образцов гражданского права Запада...»¹.

К началу реализации нэпа в советской России собственно денежная система находилась в катастрофическом состоянии: в обращении реально находились несколько видов денежных знаков и их суррогатов. С мая 1919 г. всякое регулирование эмиссии советских денег было фактически отменено, Совет Народных Комиссаров постановил, что выпуск денежных знаков следует осуществлять «в пределах действительной потребности народного хозяйства в денежных знаках»¹.

Результатом подобной политики неограниченной эмиссии стала гиперинфляция, катастрофическое падение цены денег – так, в конце 1923 года, т.е. непосредственно перед началом фактической реализации денежной реформы, одноразовый билет в петроградском трамвае стоил 50 000 000 рублей².

Реформа была определена двумя декретами Совета Народных Комиссаров от 25 июля и 11 октября 1922 г. Эти законодательные акты предусматривали эмиссию банковских билетов, которые подлежали обеспечению драгоценными металлами и конвертируемой, устойчивой иностранной валютой на 25% и краткосрочными векселями и быстрореализуемыми товарами на 75%.

Билеты получили наименование «червонцы». Термин этот восходит к неофициальному наименованию голландских дукатов, находившихся в обращении в XVI–XVII веках на территории Восточной Европы, и связан с цветом высокопробного золота, из которого они чеканились. Червонцами в России именовались золотые монеты разного достоинства. С 1755 года и до Первой мировой войны это были золотые монеты достоинством 10 рублей, так называемый империал, и 5 рублей – полуимпериал. Золотое содержание советского червонца составляло 7,7423 г чистого золота, что соответствовало весу десятирублевой золотой монеты императорской России. Были выпущены билеты достоинством 25, 10, 5, 3, 2 и 1 червонец.

В соответствии с Декретом СНК от 16 октября 1922 года Народному Комиссариату финансов было поручено «…приступить к чеканке золотой монеты, именуемой червонцем» ¹. В декрете было указано: содержание чистого золота в монете, его проба, лигатурный вес, ее диаметр. Первые золотые червонцы были датированы 1923 годом.

Реального экономического значения эмиссия советского золотого червонца не имела, объем эмиссии был совсем незначителен, монеты эти тотчас тезаврировались, если вообще попадали в обращение. По существу, выпуск золотой монеты представлял собой манипуляцию власти, предназначенную обеспечить доверие населения к бумажному червонцу.

Параллельно с новыми банковскими билетами в обращении находились бумажные знаки (совзнаки), не имевшие никакого реального обеспечения. Выпуск червонца был важным этапом стабилизации денежной системы, но полностью он этой задачи не решил. Необходимость ликвидации параллельного денежного обращения стала очевидной, и 5 февраля 1924 г. был издан декрет Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комисаров СССР, согласно которому в обращение были выпущены новые казначейские билеты достоинством 1, 3, 5 рублей, причем один червонец приравнивался к 10 рублям.

Номинал казначейских билетов указывался в золоте: «5 рублей золотом», «3 рубля золотом», но на золото билеты не разменивались¹. Для того чтобы обеспечить доверие обывателя к новым казначейским билетам, в 1924 году была осуществлена эмиссия разменной серебряной и медной монеты. Были выпущены серебряные монеты достоинством в 1 рубль, 50, 20, 15 и 10 копеек, медные монеты достоинством в 5, 3, 2, 1 копейку. Один рубль серебряной или медной монетой был приравнен к одному рублю в казначейских билетах, т.е. номинально к одному рублю золотом, хотя фактически обмену на золото, как уже было сказано, казначейские билеты не подлежали. В феврале 1924 года декретом ЦИК и СНК СССР эмиссия советских денежных знаков была прекращена, а наличные их запасы, находившиеся в руках государства, было предписано уничтожить. Совдензнаки сохраняли при этом законную платежную силу до 10 мая 1924 года, а затем, до 30 мая подлежали обмену в кассах Народного комиссариата финансов и Государственного банка. Реформа была весьма успешной, введение твердой валюты – одна из немногих безусловных удач советской власти в финансовой сфере.

В этой связи небезынтересна оценка реформы ее современником: «С введением НЭПа условия жизни резко изменились к лучшему, возможности раскрылись. Этому в значительной степени содействовало и появление устойчивой валюты – червонца, пришедшего на смену так называемым денежным знакам – банкнотам, никакой ценности не имевшим, хотя номинально они и исчислялась сотнями тысяч и миллионами. Вместе с червонцами появилось желание обладать ими в возможно большем количестве. И наша молодежь пустилась во все тяжкие – зарабатывать»¹.

После прекращения реализации советской властью новой экономической политики и перехода к тоталитарной государственности, ориентированной на индустриализацию и милитаризацию, и фактического отказа от рыночных отношений, в начале 30-х годов сложилась своеобразная советская денежная система, просуществовавшая многие десятилетия. В обращении функционировали банковские билеты (кредитные билеты), именовавшиеся червонцами, казначейские билеты и металлическая монета. Хотя наименование «червонец» сохранялось на купюрах вплоть до денежной реформы 1947 го­да, но реально денежной единицей в СССР в середине 30-х годов стал рубль. В 1931 году серебряная монета была заменена никелевой.

В рамках советской денежной системы некоторое время на вполне законном основании функционировали суррогаты денег, с помощью которых было налажено нечто вроде денежного обращения в лагерях. В 1921 году были созданы Северные Лагеря Особого Назначения, в их составе действовало Управление Соловецких Лагерей Особого Назначения, которое выпускало специальные боны, выполнявшие функции денег внутри лагеря¹. О развитии и совершенствовании этой системы сохранялись небезынтересные документальные свидетельства. Так, А.И. Солженицын писал по этому поводу: «Денежное обращение лагерей ГПУ имело устойчивое продолжение на многие годы. Особые денежные знаки помогали лучшей изоляции лагерей. По прибытии в лагерь даже все чины администрации и охраны, тем более заключенные должны были сдать все имеющиеся у них советские деньги и получали взамен книжечки «расчетных квитанций» (на плотной бумаге, с водяным знаком) в достоинствах по 2, 5, 20, 50 копеек, 1, 3 и 5 рублей, выпуски разных годов отличались подписями разных членов Коллегии ОГПУ – Г. Бокия, Л. Когана или М. Бермана. За укрытие в лагере государственных денег полагался расстрел. (Одной из целей такой строгости было затруднить побег.) На территории всех лагерей ГПУ для всех расчетов применялись эти квитанции. При освобождении (если оно наступало…) владелец снова обменивал их на государственные деньги. После 1932 года, при резком росте лагерной системы, все эти квитанции были изъяты. (Сообщил М.М. Быков.)»².

О денежных суррогатах, находившихся в обращении в лагерях в конце 20-х – начале 30-х годов, оставил воспоминания и сидевший тогда В.Т. Шаламов: «За работу не платили никаких денег. Но ежемесячно составляли списки на «премию» – по усмотрению начальников, и по этим спискам давали два, три, редко пять рублей в месяц. Эти два рубля выдавались лагерными бонами – деньгами вроде «керенок» по размеру, с подписью тогдашнего деятеля лагерей Глеба Бокия. Эти лагерные боны стоили гораздо выше, чем вольные деньги…

Была в лагере и столовая – ресторанного типа, только для заключенных, где принимались деньги-боны. И где, например, порция антрекота стоила пятнадцать копеек. Так что двухрублевая премия ежемесячная кое-что значила. Кроме того, каждый имел на руках «квитанцию» на сумму, которую можно было истратить в лагерных магазинах. С этой суммы «списывал» завмаг красными чернилами, а лагерная бухгалтерия делала расчеты.

Тем, кто имел деньги из дома, начальник разрешал выдачу или квитанцией, или бонами. Бонами стали рассчитываться с конца 1929 года во время перековки. «Касса №2» – так назывался по-бухгалтерски расчет этими бонами, а квитанционный тюремный расчет был отменен»¹.

В связи с потребностями интенсификации внешней торговли СССР, что в свою очередь было связано с принципиальным изменением основ экономической политики, в середине 30-х годов произошли соответствующие изменения в правовом регулировании денежного обращения. В 1936 году было установлено золотое содержание рубля в размере 0,16767 г, т.е. именно рубль стал собственно денежной единицей. С 1937 года курс рубля устанавливался на основе доллара США, причем один доллар составлял по курсу 5 рублей 30 копеек. Данное соотношение формально сохранялось до 1950 года.

Вторая советская денежная реформа была проведена в 1947 году. Постановлением Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 14 декабря «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары» была определена эмиссия новых денег и установлен обменный курс старых наличных денег на новые наличные в соотношении 10 к 1. Параллельно с обменом наличных была проведена так называемая льготная переоценка вкладов в сберегательных кассах. Вклады граждан в размере до трех тысяч рублей не переоценивались вовсе, вклады от 3 до 10 тысяч переоценивались по соотношению 3 к 2, свыше 10 тысяч – 2 к 1¹. Цель данной операции – привлечение денежных средств населения во вклады – была достигнута. Денежные средства кооперативов и коллективных хозяйств в банковских вкладах были переоценены в соотношении 5 к 4, денежные средства в банковских вкладах государственных предприятий не переоценивались. В результате реформы значительные денежные средства были изъяты у населения посредством переоценки денег. Порядок выпуска денег и их обращения не изменился. Переименованы были только названия банковских билетов. Реформа имела ярко выраженный конфискационный характер.

Отмена карточек, которые по существу представляли собой способ лимитирования распределения товаров первой необходимости имела безусловно положительное значение и некоторым образом способствовало улучшению обеспечения потребностей населения. Однако отмена карточной системы отнюдь не означала полный переход к свободной торговле потребительскими товарами через сеть государственных торговых предприятий и кооперативов преимущественно действовавших в сельской местности. Постановлением Совета Министров СССР № 3867 от 14 декабря 1947г. «О нормах продажи продовольственных и промышленных товаров в одни руки» были установлены предельные нормы отпуска товаров в одни руки, например: хлеб печеный – 2 кг; крупа и макароны – 1 кг; мясо и мясопродукты – 1 кг; колбасные изделия и копчености – 0,5 кг; сметана – 0,5 кг; хлопчатобумажные ткани – 6 м; нитки в катушках – 1 катушка; чулки и носки – по 2 пары; обувь кожаная, текстильная, резиновая – по 1 паре каждой; мыло хозяйственной – 1 кусок; мыло туалетное – 1 кусок; спички – 2 коробки; керосин – 2 л и т.д.

Вполне характерно, что даты постановления СМ СССР и ЦК ВКП(б) о денежной реформе и постановления СМ СССР о нормах продажи продовольственных товаров точно совпали. Таким образом, фактически, одна система лимитирования была заменена другой, относительно более либеральной, и только.

В 1950 году курс рубля на базе доллара, был упразднен, и установлено золотое содержание рубля в размере 0,222168 г. В 1961 году после деноминации золотое содержание рубля было повышено и составило 0,987412 г.¹Надо сказать, что все вышеупомянутые манипуляции с золотым содержанием имели политический характер и внешнеэкономическую подоплеку, а к реальному денежному обращению, имевшему место в СССР, отношения не имели.

После распада союза СССР в Российской Федерации в июле 1993 была предпринята неудавшаяся попытка конфискационной денежной реформы.

Важным элементом предполагавшейся реформы было изъятие Центральным банком денежных знаков образцов 1961–1992 годов. При этом прекращалось обращение государственных казначейских билетов СССР достоинством 1, 3 и 5 рублей, билетов Государственного банка СССР достоинством 1, 3, 5, 10, 25, 50, 100, 200, 500, 1000 рублей и банкнот Банка России образца 1992 г. достоинством 5000 и 10000 рублей. Они не подлежали приему ни в какие виды платежей. В связи с изъятием денежных знаков образцов 1961–1992 годов телеграммой Центрального банка РФ 22 июля 1993 года была установлена предельная сумма обмена наличных денег на новые купюры в размере 35 тысяч рублей и срок обмена до 7 августа 1993 года, при этом факт обмена фиксировался специальной отметкой в паспорте.

Интересы части населения, которая имела крупные сбережения в наличных деньгах, были ущемлены, и этот порядок был постепенно пересмотрен, причем в конце концов ограничения при обмене старых денежных знаков на новые фактически были отменены.

Телеграммой Центрального банка России от 24 июля 1993 года №135-93 было определено, что если сумма наличных денег, предъявляемых гражданами к обмену, превышала установленную сумму обмена (35 тысяч рублей) менее чем на 1000 рублей, то такая сумма подлежала обмену в момент предъявления. Если же сумма, предъявляемая к обмену, превышала установленную сумму на 1000 рублей и более, то данная сумма превышения подлежала зачислению учреждением Сберегательного банка на депозитный счет гражданина.

Фактически это означало, что если сумма, предъявленная к обмену, составляла 35 999 рублей, то она подлежала обмену полностью и непосредственно при предъявлении, а если сумма составляла 36 000 рублей, то 1000 рублей зачислялась на депозитный счет гражданина. Очевидно, что позиция, определенная телеграммой ЦБ РФ 24 июля 1994 года, была первой в ряду мероприятий, означавших отказ от реализации конфискационной реформы.

Следующий шаг в этом направлении представлял собой Указ Президента Российской Федерации от 26 июля 1993 года «Об обеспечении нормального функционирования денежной системы Российской Федерации». Указом было предписано «в целях защиты прав и законных интересов граждан Российской Федерации и во изменение ранее принятых решений, а также обеспечения нормального функционирования денежной системы» Центральному банку Российской Федерации увеличить лимит свободного одноразового обмена изымаемых из оборота денежных билетов и банкнот образца 1961–1992 годов для граждан Российской Федерации и лиц, имевших вид на жительство на ее территории, на сумму до 100000 рублей на каждого человека без учета свободного обмена банкнот Банка России образца 1992 года достоинством 10 тысяч рублей. Было определено, что обмен должен осуществляться в течение августа 1993 года, то есть срок обмена увеличен фактически в три раза.

Кроме того, в Указе было отмечено, что органы исполнительной власти должны обратить особое внимание на оказание содействия в обмене денежных знаков инвалидам, пенсионерам и другим категориям граждан, нуждающимся в социальной защите.

Указ 26 июля 1993 года устанавливал, что обмен изымаемых из обращения денег гражданами Российской Федерации, не успевшими осуществить его в установленные сроки через учреждения Сберегательного банка по причине командировки, болезни и другим причинам, должен производиться через расчетно-кассовые центры с учетом увеличения суммы одноразового обмена до 100 тысяч рублей на каждого человека без учета свободного обмена банкнот Банка России образца 1992 года достоинством 10 000 рублей. Было установлено, что по желанию гражданина, сдавшего на депозитный счет обменные деньги, превышающие 35 тысяч рублей, учреждения Сберегательного банка могут выдать с его депозитного счета сумму, не превышающую 65 000 рублей на момент обращения его в учреждение Сберегательного банка без отметок в паспорте. Вероятно, следует считать это неудачной попыткой конфискационной денежной реформы, которая не могла быть успешно осуществлена ввиду реальных внутриполитических обстоятельств данного периода, когда общественное мнение играло существенную роль во взаимоотношениях власти и населения.

Для обеспечения бесперебойных расчетов с населением телеграммой Центрального банка 11 августа 1993 года было временно разрешено учреждениям Банка России при необходимости производить в установленном порядке выпуск в обращение денежных знаков достоинством 1, 3, 5 и 10 рублей образца 1961–1991 гг. Обмен гражданам России через учреждения Сбербанка изъятой из платежного оборота рублевой денежной наличности был прекращен с 1 сентября 1993 года, о чем Центральный банк уведомлял телеграммой №185-93 от 30 августа 1993 года. В этом документе, в частности, было определено: «Предъявленные для обмена гражданином Российской Федерации денежные билеты образца 1961–1992 годов (включая предъявляемые для обмена банкноты достоинством в десять тысяч рублей) в расчетно-кассовом центре обмениваются:

• до 100 тысяч рублей одному лицу непосредственно в момент предъявления. Причем если сумма наличных денег, предъявленная гражданином к обмену, превышает установленную сумму обмена менее чем на 1000 рублей, она также обменивается в момент предъявления;

• сумма денежной наличности, превышающая 100 тысяч рублей, перечисляется расчетно-кассовым центром на срочный депозит гражданина в любом учреждении Сберегательного банка Российской Федерации сроком на 6 месяцев с начислением установленных процентов по счету».

Вышепроцитированный нормативный акт Центрального банка определял, что при обмене должен осуществляться его учет для граждан России и приравненных к ним лиц. При осуществлении учета фиксировались следующие данные: фамилия, имя, отчество лица, обратившегося с заявлением об обмене, данные паспорта или иного документа, удостоверяющего личность, в том числе вид на жительство (номер, кем и когда выдан документ, адрес прописки). При учете устанавливались: дата обращения с заявлением на обмен, сумма, предъявленная к обмену, и решение начальника расчетно-кассового центра по обмену («произвести обмен», «в обмене отказать»), суммы, принятые к непосредственному обмену и отдельно зачисленные на срочный депозитный счет, реквизиты учреждения Сберегательного банка, куда перечислены деньги для открытия срочного депозитного счета.

Заявление гражданина и подтверждающие документы должны были сохраняться в документах дня при кассовом расходном ордере. В документах, удостоверявших личность совершившего обмен (паспорте, военном билете, виде на жительство), проставлялась отметка «обмен произведен», сопровождавшаяся указанием даты, подписью и печатью расчетно-кассового центра.

Осуществление обмена денежных знаков старого образца для граждан Союза Независимых Государств, не имеющих статуса беженца, с 1 сентября 1993 года было прекращено.

В августе 1993 года широкое распространение получили случаи попыток обмена физическими лицами большого числа денежных купюр достоинством 1, 3, 5, 10 рублей эмиссий 1961–1992 годов на банкноты Банка России 1993 года посредством краткосрочного помещения сумм на личные сберегательные счета, а также через коммерческие банки или предприятия торговли. Имели место случаи, когда граждане предъявляли в кассы полные пачки денежных билетов в упаковке коммерческих банков стран СНГ. Подобные действия граждан наносили существенный экономический ущерб Российской Федерации.

В связи с этим Банк России телеграммой 3 сентября 1993 го­да №189-93 обратил внимание учреждений Сберегательного банка и коммерческих банков на сложившуюся ситуацию, рекомендовав им осуществлять «взвешенный и дифференцированный подход к расчетно-кассовому обслуживанию клиентуры».

Смысл данной рекомендации вполне очевиден, однако, по существу, она не имела конкретного юридического содержания, не была обеспечена конкретными юридическими гарантиями. Банк России обязывал во всех случаях и попытках внесения на счета уплаты за товары и услуги пачками денежных билетов в упаковке коммерческих банков государств СНГ информировать органы внутренних дел Российской Федерации. Все суммы, поступавшие в расчетно-кассовые центры денежной наличности в упаковке банков других государств, подлежали отнесению на специальный счет до выяснения органами внутренних дел «природы появления этих денег». Безусловно, терминология цитируемого правового акта, в частности, последняя формула, не выдерживает критики, однако содержание её вполне понятно. Можно утверждать, что негативные явления, с которыми в этот момент пытался бороться Центральный банк, были результатом неадекватной политики российского правительства, направленной на сохранение так называемого единого рублевого пространства. Этот инструмент, вероятно, планировалось использовать для осуществления политического и экономического влияния на бывшие союзные республики СССР. Однако подобные планы оказались неосуществимы. Независимые суверенные государства в короткий период осуществили переход к самостоятельным национальным валютам.

Целью изъятия купюр образца 1961–1992 годов была защита национальной денежной системы, страдавшей от притока наличности в купюрах старого образца из стран бывшего Союза ССР. В 1999 году по этому поводу заместитель Председатель Центрального банка А.В. Войлуков сообщал следующее: «После распада СССР Россия продолжала обеспечивать деньгами многие республики, ставшие независимыми государствами. Тогда еще теплилась надежда, что удастся сохранить единую денежную систему в СНГ и вместе с ней тесную кооперацию, сотрудничество в важнейших сферах экономики. Мы, конечно, знали, что эти государства готовятся к введению своей национальной валюты. Поэтому у нас печатались банкноты с российской символикой. К лету 93-го события стали разворачиваться с неожиданным и все нарастающим ускорением. В ряде южных стран, входивших в СНГ, наличные деньги, получаемые из Москвы и предназначенные для выплаты пенсий, зарплат, пособий, использовали на иные цели – на крупномасштабные закупки товаров в России. В мае-июне стало понятно, что в тех же государствах идет накопление серьезных денежных ресурсов для проведения в ближайшее время новых подобных операций. По-видимому, долги по зарплате и пенсиям своему населению планировалось отдать в будущем за счет национальной валюты. Таким образом, получаемые из России немалые средства превращались как бы в бесплатный подарок, который все более тяжелым бременем ложился на нашу экономику. Планы наших соседей внушали серьезную тревогу, медлить было нельзя»¹.

После обмена на законном основании в обороте находились вплоть до 1 сентября 1993 г. купюры образца 1961–1992 годов достоинством 1, 3, 5 и 10 рублей и монеты.

Мероприятия, связанные с противодействием притоку наличности, были продолжены, в частности, телеграммой Центрального банка №203-93 от 29 сентября 1993 года. Этот документ определял, что с 1 октября 1993 года одноразовый обмен денежной наличности должен был производиться при предъявлении гражданами документов, подтверждающих невозможность по не зависящим от гражданина Российской Федерации причинам осуществить обмен в установленные сроки. Фактические основания, которые должны были подтверждать данные документы, были конкретно установлены: нахождение в загранкомандировке, в плавании, в отпуске вне территории Российской Федерации, на лечении. В случае многократного превышения установленного лимита суммы непосредственного обмена (100 000 рублей) требовалось предъявление документов, подтверждающих законность источников доходов.

В ноябре 1993 года был издан еще один документ Центрального банка, регламентировавший порядок обмена. Телеграммой №231-93 от 13 ноября 1993 года Центральный банк определил, что обмен рублевой денежной наличности образца 1991–1992 годов должен с момента опубликования настоящего документа осуществляться только в тех случаях, «когда предъявленная к обмену документально подтвержденная сумма получена гражданином до 26 июля 1993 года». Было также установлено, что граждане государств так называемого ближнего зарубежья, прибывающие в Россию на постоянное место жительства, за исключением граждан, имеющих статус беженцев, либо в командировку, для обучения или с другими целями, должны иметь при себе валюту, обмен которой на территории Российской Федерации осуществляется учреждениями уполномоченных банков в официальном порядке. Рублевая денежная наличность старого образца, предъявляемая вышеназванными категориями граждан, обмену не подлежала. Кроме того, было установлено, что банкноты Банка России образца 1992 года достоинством 5000 и 10000 рублей, эмитированные на территории Российской Федерации, поскольку они поступили в ходе обмена в кассы Банка России в полной сумме, начиная с 16 ноября 1993 года, не подлежали обмену.

Начиная с этой же даты, 16 ноября 1993 года, телеграммой ЦБ №232-93 от 15 ноября 1993 года был запрещен выпуск в платежный оборот из касс учреждений банков государственных казначейских билетов СССР и билетов Государственного банка СССР образца 1991–1992 годов достоинством 1, 3, 5, 10 рублей. Эта мера была связана с тем, что в обороте данные купюры должны были функционировать до 31 декабря 1993 года. Эти денежные знаки до указанного времени должны были приниматься в качестве средства платежа и аккумулироваться в кассах банков для последующей утилизации.

Телеграмма Центрального Банка России 25 ноября 1993 го­да №250-93 установила особый порядок использования банкнот образца 1961–1992 гг. достоинством 1, 3, 5, 10 рублей с 1 декабря 1993 г. Данные купюры подлежали безусловному приему от граждан России организациями, предприятиями и учреждениями всех видов собственности во все виды платежей. В то же время всем организациям, предприятиям и учреждениям запрещалось начиная с 1 декабря 1993 г. выдавать из своих касс указанные банкноты на любые цели. Указанные банкноты, поступившие в течение дня в кассы, подлежали обязательной сдаче в составе выручки в учреждения банков.

В 1993 году, как уже сказано, была осуществлена эмиссия купюр нового образца. Эти денежные знаки именовались «Билеты Банка России», причем какие-либо надписи, свидетельствующие об обеспечении денежных знаков в какой-либо форме, отсутствовали. В 1995 г. были выпущены билеты Банка России нового образца и частично изменен покупюрный состав – введен билет достоинством 100 000 рублей. Билеты образца 1993 и 1995 годов находились в обращении параллельно, отличаясь символикой, дизайном и методами защиты.

На купюрах, эмиссия которых состоялась в 1995 году, и купюрах, находящихся в обращении после деноминации, осуществленной на основании Указа Президента Российской Федерации 4 августа 1997 года «Об изменениях нарицательной стоимости российских денежных знаков и масштаба цен», надписей об обеспечении и об обязательности приема в качестве законного платежного средства также не было.

В дальнейшем недостатки сложившейся системы были откорректированы проведением деноминации.