Глава 1. "Новое право": основные направления интерпретаций

203

отношениями, фактическое властвование (и в целом отношения классового господства и подчинения) приобретает отчетливый юри­дический характер публичности. И выступая в качестве гаранта меновых и вообще частных отношений, "власть становится обще­ственной, публичной властью, властью, преследующей безличный интерес порядка"¹.

Здесь, по Пашуканису, находится ответ на вопрос о том, поче­му "господство класса не остается тем, что оно есть, т. е. фактиче­ским подчинением одной части населения другой, но принимает форму официального государственного властвования", или, иначе говоря, "почему аппарат господствующего принуждения создается не как частный аппарат господствующего класса, но отделяется от последнего, принимает форму безличного, оторванного от общества аппарата публичной власти?"².

Классовое господство, подчеркивает Пашуканис, гораздо шире официального господства государственной власти. Наряду с пря­мым и непосредственным классовым господством в рыночном об­ществе вырастает косвенное, отраженное господство в виде офици­альной государственной власти как особой силы, отделившейся от общества.

Из этих и других аналогичных суждений Пашуканиса о госу­дарстве как о форме публичной власти (а не просто классовом по­давлении или классовой политической власти) казалось бы следу­ет, что государство — это правовая организация, поскольку в по­нятии публичной (государственной) власти присутствует (также и по признанию Пашуканиса) правовой аспект: ведь именно момент правового опосредования придает классовому политическому гос­подству характер публичной (т. е. государственной, абстрактно все­общей для общества в целом и всех его членов в отдельности) вла­сти. Будучи последовательным в своем разграничении политиче­ской власти, с одной стороны, и публичной (государственной), с дру­гой, Пашуканис должен был бы с позиций разделяемого им классо­вого подхода к политике, власти, государству, праву и т. д. отме­тить, что классовое господство возможно как в форме политиче­ской власти (т. е. неправовым путем, в тех или иных формах прямо­го, внеправового классового подавления, диктатуры класса и т. д.), так и в форме публичной (государственной) власти (т. е. в правовой форме, в виде правового государства и т. д.). Иначе говоря, он дол­жен был бы признать, что отнюдь не всякое классовое господство, не всякая классовая организация политической власти над обще­ством и его членами, а только правовая форма организации власти есть публичная власть, есть государство. В таком случае, как мак­симум, его классовый подход, логически говоря, позволял бы ему

¹ Там же. С. 130.

² Там же. С. 132.

204 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

утверждать лишь следующее: государство (т. е. публично-правовая власть) тоже носит классовый характер, но эта классовость состоит не в классовом подавлении, не в классовой политической власти, словом, не в диктатуре класса, а в господстве права (с его принци­пом формального равенства и свободой индивидов при их фактиче­ских различиях), в классовой природе этого права, которое по сути своей для Пашуканиса является буржуазно-классовым феноменом.

Но вопреки этому Пашуканис, прибегая к методологическому приему "удвоения действительности", использовал понятие "госу­дарство" в двух совершенно различных значениях — и как органи­зации фактического властвования (классовой диктатуры и господ­ства, аппарата внутреннего и внешнего насилия по принципу клас­совой целесообразности, а не права), и как организации публичной власти (правового порядка власти, правового государства и т. д.). "Государство как организация классового господства и как органи­зация для ведения внешних войн, — писал он, — не требует пра­вового истолкования и по сути дела не допускает его. Это — облас­ти, где царит так называемый raison d'etat, т. е. принцип голой целесообразности. Наоборот, власть как гарант рыночного обмена не только может быть выражена в терминах права, но и сама пред­ставляется как право, и только право, т. е. сливается целиком с отвлеченной объективной нормой"¹.

За подобным отрицанием единого понятия государства ле­жит фактически признаваемая Пашуканисом невозможность сфор­мулировать такое общее понятие с тех принципиально антиправо­вых, правоотрицающих позиций, которые он защищает и развива­ет как ортодоксально марксистский критик всего буржуазного.

Проистекающая отсюда теоретическая непоследовательность и связанная с ней понятийная неопределенность ведут к смешению в категории "государство" разнородных, противоположных феноме­нов — права и произвола, неправовой (диктаторской) политической власти (целесообразного насилия) и власти правовой, публичной.

Однако свою собственную непоследовательность и смешение понятий Пашуканис (в русле принципиальной марксистской мате­риалистической и классовой борьбы против права, юридической идеологии и государства как по сути сугубо буржуазных явлений) выдает за пороки, двойственность, иллюзорность и права, и право­вой теории государства как таковых. "Поэтому, — полагает он, — всякая юридическая теория государства, которая хочет охватить все функции последнего, по необходимости является неадекватной. Она не может быть верным отражением всех фактов государствен­ной жизни, но дает лишь идеологическое, т. е. искаженное, отраже­ние действительности"².

¹ Там же. С. 130—131.

² Там же. С. 131.