Глава 10. Личность, право, государство

101

прав личности, семьи и общества. С тем обстоятельством, что в этой диалектической иерархии прав государство как наиболее конкрет­ное право стоит на вершине правовой пирамиды, связано гегелев­ское возвышение государства над индивидами и обществом, вос­хваление его в качестве "шествия Бога в мире"¹. Все это подтвер­ждает, что Гегель — этатист (государственник). Но Гегель — пра­вовой этатист, он обосновывает, восхваляет и обожествляет именно правовое государство, он подчиняет (не отрицая их!)'права индиви­дов и общества государству не как аппарату насилия, а как более высокому праву — всей системе права. А "система права есть цар­ство осуществленной свободы"². Иными словами, Гегель философ­ски восхваляет государство как наиболее развитую действитель- s ность свободы.

В конкретно-историческом плане Гегель как мыслитель нача­ла XIX в. полагал, что идея свободы достигла наибольшего практи­ческого осуществления именно в конституционной монархии, осно­ванной на принципе разделения властей (государя, правительства и законодательной власти). Надлежащее разделение властей в го­сударстве Гегель считал "гарантией публичной свободы"³. С этих позиций он защищал суверенитет государственно-правового целого и резко критиковал деспотизм — "состояние беззакония, в котором особенная воля как таковая, будь то воля монарха или народа (ох­лократия), имеет силу закона или, вернее, действует вместо зако­на, тогда как суверенитет, напротив, составляет в правовом, кон­ституционном состоянии момент идеальности особенных сфер и функций и означает, что подобная сфера не есть нечто независи­мое, самостоятельное в своих целях и способах действия и лишь в себя углубляющееся, а зависима в этих целях и способах действия от определяющей ее цели целого (к которому в общем применяют неопределенное выражение благо государства)"*.

В целом вся гегелевская конструкция правового государства прямо и однозначно направлена против произвола, бесправия и> вообще всех внеправовых форм применения силы со стороны част­ных лиц, политических объединений и властных институтов. Геге­левский этатизм радикально отличается от тоталитаризма всякого толка, который видит в организованном государстве и правопоряд-ке своих прямых врагов и стремится вообще подменить правовой закон — произвольно-приказным законодательством, государствен­ность — своим особым властно-политическим механизмом, а суве­ренитет государства — монополией политического господства той; или иной партии и клики. И в гегелевском этатизме правомерно;

¹ Гегель. Философия права. М., 1990. С.

² Там же. С. 67.

³ Там же. С. 309. ¹ Там же. С. 318.

284.

IV,

102