Глава 3. Философия права Нового времени

463

государствах зависят от обстоятельств места и времени и опреде­ляются верховной властью, ее представлениями о целесообразно­сти и т. п.

Признаваемые Гоббсом неотчуждаемые права и свободы под­данного в целом касаются вопросов его личного самосохранения и самозащиты.

Но никто, подчеркивает Гоббс, не имеет права оказывать со­противление "мечу государства" в целях защиты другого человека (виновного или невиновного), поскольку такое право лишает суве­рена возможности защищать безопасность подданных и разрушает саму сущность власти.

Об издаваемых сувереном законах Гоббс пишет: "Эти правила о собственности (или о моем и твоем) и о добре, зле, закономерном и незакономерном действиях являются гражданскими законами, т. е. особенными законами каждого отдельного государства..."¹.

Гражданские законы он называет искусственными цепями для подданных, свобода которых состоит лишь в том, что обойдено молча­нием суверена (законодателя) при регулировании поведения людей.

Однако подобная свобода никак не упраздняет и не ограни­чивает власть суверена над жизнью и смертью подданных. Един­ственное ограничение суверена связано с тем, что, будучи сам подданным бога, он должен соблюдать естественные законы. Но если суверен нарушит их, причинив тем самым ущерб поддан­ным, он, по смыслу гоббсовской концепции суверенитета, лишь совершит грех перед богом, но никак не несправедливость по от­ношению к подданным.

В гражданском состоянии речь, собственно, может идти лишь о свободе государства, а не граждан. Цель гражданских законов как раз и состоит в том, чтобы "ограничить свободу отдельных лю­дей"². В этом вопросе отчетливо проявляется основной смысл гоб-бсовского различения права (естественного) и закона (граждан­ского, положительного). "Ибо право, — подчеркивает Гоббс, — есть свобода, именно та свобода, которую оставляет нам гражданский закон. Гражданский же закон есть обязательство и отнимает у нас ту свободу, которую предоставляет нам естественное право. Природа предоставляет всякому человеку право обеспечить свою безопасность своей собственной физической силой и в целях пре­дупреждения нападения на себя напасть на всякого подозритель­ного соседа. Гражданский же закон лишает нас этой свободы во всех тех случаях, где защита закона обеспечивает безопасность"³-

Причем, по утверждению Гоббса, так дело обстоит во всех формах государства: свобода одинакова как в монархии, так и в

демократии. С этих позиций Гоббс бросает резкие упреки ан­тичным авторам (особенно Аристотелю и Цицерону), связывав­шим свободу с демократической формой правления. Этим воз­зрениям он приписывает опасные и разрушительные последст­вия: "И благодаря чтению греческих и латинских авторов люди с детства приобрели привычки благоприятствовать (под лживой маской свободы) мятежам и беспутному контролированию своих суверенов, а затем контролированию и этих контролеров, вслед­ствие чего было пролито столько крови, что я считаю себя впра­ве утверждать, что ничто никогда не было куплено такой доро­гой ценой, как изучение греческого и латинского языков запад­ными странами"¹.

При характеристике гражданских законов Гоббс подчеркива­ет, что лишь суверен является во всех государствах законодате­лем, причем свобода суверена носит надзаконный характер: суве­рен (одно лицо или собрание) не подчинен гражданским законам.

Свой этатистский подход к закону Гоббс формулирует в сле­дующих программных словах: "Правовая сила закона состоит только в том, что он является приказанием суверена"².

Существенный признак гражданских законов, по Гоббсу, со­стоит в том, что они доводятся до сведения всех тех, кто обязан повиноваться им, посредством устного или письменного опублико­вания или в иной форме, заведомо исходящей от верховной власти.

Толкование всех законов (и гражданских и естественных) — прерогатива верховной власти, поэтому толковать их могут лишь те, кому это поручено сувереном.

Только с установлением государства естественные (моральные) законы становятся действительными законами ("приказаниями го­сударства", "гражданскими законами") — в силу того, что верхов­ная власть обязывает людей повиноваться им. С учетом этого Гоббс говорит о том, что "естественный и гражданский законы совпадают по содержанию и имеют одинаковый объем", что "естественный закон является во всех государствах мира частью гражданского закона, а последний, в свою очередь, — частью предписаний при­роды"³. Далее он поясняет, что гражданский и естественный зако­ны являются "не различными видами, а различными частями пра­ва, из которых одна, писанная часть, называется гражданским, дру­гая, неписанная, называется естественным законом"⁴. Повинове-

¹ Там же. С. 151.

² Там же. С. 210.

³ Там же. С. 224.

¹ Там же. С. 176. ^! Там же. С. 214.

³ Там же. С. 209.

⁴ Там же. С. 210. Кстати говоря, здесь Гоббс должен был бы говорить о естественном и гражданском законах как о различных частях законов (законодательства), а не права, так как право в его учении (в отличие от закона) - это лишь естественное право, отрицание которого является целью и естественного закона, и гражданского закона.

464