Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

Причем практика использования такого "трудового регулято­ра", как во многом и его теория, была воодушевлена распростра­ненными пролетарскими представлениями, будто "всех кормят" представители "физического труда", а творческая интеллигенция, представители "умственного труда" ведут в своем большинстве нетрудовой, "паразитический" образ жизни. Общественное богат­ство, согласно этим представлениям, создается лишь людьми "фи­зического труда", так называемыми "непосредственными произво­дителями" ("рабочими", "тружениками фабрик и полей" и т. д.). Что же касается различных форм умственной деятельности, то они, с точки зрения подобной "трудовой" идеологии и регуляции, или вредны и бесполезны, или, в лучшем случае, по необходимости (до полного преодоления противоположностей между умственным и физическим трудом) терпимы и нужны в меру обслуживания "тру­довой интеллигенцией" потребностей социалистического производ­ства и "интересов трудящихся", соответственно степени превраще­ния результатов умственной деятельности в непосредственную про­изводительную силу. Впрочем, истоки подобных представлений тя­нутся к трудовой теории стоимости, в рамках которой невозможно адекватно осмыслить ценность и значение науки, искусства, куль­туры и в целом творческой деятельности.

В целом реализация марксистских представлений о буржуаз­ном "равном праве" при социализме — в виде измерения соответ­ствующих общественных отношений "равной мерой — трудом"¹, — практически ничем не отличалась от иных внеэкономических и вне-правовых мероприятий и установлений диктатуры пролетариата. Сфера распределительных отношений и оплаты производителей не была в этом смысле каким-то правовым исключением, не стала свое­образным "правовым Эльдорадо".

Да этого не могло произойти уже потому, что труд не может заменить право и выполнять его функции. Дело в том, что право­вое равенство, равная мера права, право как всеобщий масштаб регуляции ("измерения"), с одной стороны, и трудовое "равенст­во", "равная мера" труда, труд как масштаб "измерения" общест­венных отношений, с другой стороны, — это два принципиально различных феномена. Право — это форма, принцип, мера, норма, масштаб для регулируемых ("измеряемых" и оцениваемых) фак­тических отношений, и оно (право) как регулятор и "измеритель" абстрагировано от самих этих регулируемых и "измеряемых" от­ношений, не совпадает с ними. Право регулирует и "измеряет" не право, а, например, трудовые, распределительные и другие отно­шения. Труд же сам по себе — это некая фактичность, фактиче­ский процесс, фактическое отношение, и он не может сам себя измерять и регулировать, не может быть собственной формой, прин­ципом и нормой.

Там же.