Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции

635

ской власти как "в общем и целом более действенной, чем люба» другая власть"; во-вторых, естественноправовой — соответствие (позитивных установлений и деятельности власти) "человеческо­му достоинству". Подобная ценностно-содержательная (матери­альная) характеристика позитивного права, а тем самым — и ес­тественного права, явно расходится с декларированной Марчичем ценностно-нейтральной (формальной) трактовкой естественного права в рамках онтологической формально-структурной схемы со­отношения позитивного и препозитивного модусов права бытия.

Поясняя это расхождение, Марчич писал: "Я должен ясно отметить, что я, разумеется, считаю, что учредитель конститу­ции, как и так называемый суверен, применяет право, т. е. не произвольно устанавливает право, применяет естественное право. Но это естественное право имеет также материальные принципы и критерии... Это означает, что я должен слушаться начальства, как говорит основная норма, но послушание не безусловно. Оно находит свои границы в условиях общего блага и это объектив­ный, улавливаемый масштаб, и оно находит свои границы в дос­тоинстве человека"¹.

При такой трактовке "общее благо", "достоинство человека" (как свойства естественного права) выступают в качестве ценност­но-содержательного (а вовсе не формального) естественноправо-вого принципа и играют роль материального критерия справед­ливости (или несправедливости) позитивного права. Но как раз против этого, казалось бы, по своему замыслу и направлена онто­логическая философия права Р. Марчича.