logo search
Философия1

Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции

589

f

ское поведение. "Понятие "норма", — поясняет Кельзен, — подра­зумевает, что нечто должно быть или совершаться и, особенно, что человек должен действовать (вести себя) определенным образом"1.

Положения Кельзена о праве и его нормативности опираются на неокантианские представления о дуализме бытия (сущего) и дол­женствования (должного). В духе такого же дуализма Кельзен трак­тует соотношение фактичности (факта, акта, действия, поведения, естественного события и т. д.) и его правового смысла (правового значения).

В рамках подобного дуализма право относится не к области бытия и фактичности, не к чувственно воспринимаемым событи­ям, подчиненным закону причинности, а к сфере долженствова­ния и смысла (значения). Норма при этом выступает как схема толкования фактичности (бытия) и придания ей правового смыс­ла. Нормативное толкование фактичности (того или иного акта, действия, события) тем самым принципиально отличается от ее каузального (причинно-следственного) толкования. "Конкретное действие, — пишет Кельзен, — получает свой специфически юри­дический смысл, свое собственное правовое значение в силу су­ществования некоторой нормы, которая по содержанию соотно­сится с этим действием, наделяя его правовым значением, так что акт может быть истолкован согласно этой норме. Норма функцио­нирует в качестве схемы истолкования. Норма, доставляющая акту значение правового (или противоправного) акта, сама создается посредством правового акта, который в свою очередь получает правовое значение от другой нормы"2.

.1 В этой иерархии норм последующая норма выступает как "бо­лее высокая" норма, а вся система норм в целом восходит, в конеч­ном счете, к основной норме. "Законодательный акт, который субъ­ективно имеет смысл долженствования, — пишет Кельзен, — име­ет этот смысл (т. е. смысл действительной нормы) также и объек­тивно потому, что конституция придала акту законодательной дея­тельности этот объективный смысл. Акт создания (введения в дей­ствие) конституции имеет не только субъективно, но и объективно нормативный смысл, если предполагается, что должно действовать так, как предписываем создатель конституции. Такое допущение, •^-обосновывающее объективную действительность нормы, я называю основной нормой (Grundnorm)"3.

Основная норма составляет основание действительности нор­мативного порядка, т. е. системы норм, единство которых зиждет­ся на том, что их действительность выводится из основной нормы данного порядка. Например, отдельная норма есть норма права,

1 Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Вып. 1. С.11.

2 Там же. С. 10—11.

3 Там же. С. 18.

если она относится к определенному правопорядку, а она относит­ся к определенному правопорядку, если ее действительность по­коится на основной норме этого порядка. Так же обстоит дело и в других (моральных, религиозных) социальных нормативных по­рядках.

Все социальные нормативные порядки (правопорядок, мораль­ный порядок, религиозный порядок) устанавливают свои специфи­ческие санкции, и существенное различие между этими норматив­ными порядками, согласно Кельзену, состоит в характере соответ­ствующих санкций. "Право, — подчеркивает он, — отличается от других социальных порядков тем, что это принудительный поря­док. Его отличительный признак — использование принуждения; это означает, что акт, предусмотренный порядком в качестве по­следствия социально вредного действия, должен осуществляться также и против воли его адресата, а в случае сопротивления с его стороны — и с применением физической силы"1. При этом устанав­ливаемые правопорядком санкции социально имманентны (в отли­чие от трансцендентных, надчеловеческих) и социально организо­ваны (в отличие от простого одобрения или осуждения).

Право как принудительный порядок человеческого поведе­ния регулирует действия людей по отношению друг к другу. Пра­вовая власть — в интересах индивидов и правового сообщества в целом — предписывает определенное человеческое поведение только потому, что считает его (верно или ошибочно) ценным для правово­го сообщества людей. Правопорядок предусматривает, что при оп­ределенных условиях (при противоправных действиях) должны быть осуществлены определенные меры принуждения.

Но долженствование содержится не только в приказании пра­вового органа (нормотворческого, нормоприменяющего), но и в при­казе уличного грабителя, под угрозой причинения зла требующего отдать ему деньги. В субъективном смысле, отмечает Кельзен, ме­жду этими двумя приказами никакой разницы нет. "Разница, — пишет он, — обнаруживается, лишь когда мы описываем не субъ­ективный, но объективный смысл приказания, которое один чело­век адресует другому. Тогда объективным смыслом обязывающей адресата нормы мы наделяем только приказание правового органа, но не приказание грабителя. Иными словами, как объективно дей­ствительную норму мы истолковываем приказание правового орга­на, но не грабителя"2.

Почему же из этих двух актов, имеющих субъективный смысл долженствования, только один акт (акт правового орга­на) объективно создает действительную (т. е. обязывающую) нор­му? Иначе говоря, в чем основание действительности нормы,

' Там же. С. 51—52. Там же. С. 64—65.

20—160

590