logo search
Философия1

Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции

585

В области философии права историзм Кроче и крочеанскую ли­нию неогегельянства развивал В. Сфорца, который в плане юридиче­ской эпистемологии рассматривал проблему деятельности юриста1.

Среди голландских неогегельянцев проблемами философии права занимался в 30-е годы Б. Телдерс. Другие голландские неоге­гельянцы (Г. Болланд, И. Гессинг, Б. Вигерсма) были представите­лями в первую очередь философского неогегельянства.

Уже на первом конгрессе неогегельянцев в Гааге Телдерс обос­новывал "ортодоксальность голландского гегельянства"2. С большим докладом "История как божий суд" он выступил и на римском кон­грессе. В том же духе, в каком другие неогегельянцы критиковали юридический позитивизм, Телдерс со ссылкой на Гегеля атаковал "рассудочные" и "абстрактные" представления в области между­народного права3. Он не только отвергал надгосударственный ха­рактер международного права, но и вообще международное право, отличающееся от "внешнего государственного права". С этих пози­ций он критиковал представления об определенности норм между­народного права и желательности их кодификации. "Рассудочные и морально настроенные политики и юристы", по Телдерсу, "огра­ничивают самовластие государства", когда стремятся превратить "абстрактно-всеобщее требование справедливости в действитель­ную и действующую справедливость"4. Действительность всеобщей или надгосударственной справедливости заключена не в абстрак­циях международного права, а зависит от способности государства реализовать эту всеобщую справедливость.

Международное право, таким образом, предстает в трактовке Телдерса как право одного государства, им же самим устанавли­ваемое по отношению к другому государству. Всеобщая справедли­вость реализуется через суд всемирной истории, который не нуж­дается в особых правовых и моральных нормах. Международное право как таковое и не нужно для проявления этой справедливо­сти, так как справедливость в качестве идеи сама собой проявляет­ся в процессе национальной и интернациональной политики, в по­литической истории. Справедливость, таким образом, сводится к ориентациям соответственно внешнеполитической конъюнктуре. Одни государства, осужденные идеей, терпят крах и исчезают, дру­гие возвышаются, демонстрируя тем самым "не только суд по спра­ведливости, но суд как сущность или понятие самой справедливо­сти"5. Не имеет смысла, говЬрил Телдерс, вновь измерять этот при-

1 См.: Sforza W.C. Corso di Filosofia del diritto. Roma, 1942.

2 Telders B.M. Bericht ьber den Stand und die Auffassung der Hegeischen Philosophie in Holland // Verhandlungen des ersten Hegelskongresses, S. 125—126.

3 См.: Telders B.M. Die Geschichte als Gottes Gericht // Verhandlungen des dritten Hegelskongresses, S. 229, 234.

4 Ibid., S. 229. * Ibid., S. 233.

говор суда истории масштабом справедливости, поскольку сам мас-штаб — опять-таки нечто абстрактное. Идея как высший суд соб­ственно уже не является "справедливой" или "несправедливой", она — последний рубеж и "граница справедливости". Поэтому при рас­смотрении истории категория справедливости должна молчать с доверием к богу — последнему суду идеи и истории.

В предвоенной ситуации 30-х годов эксплуатация Телдерсом гегелевских идей, оторванных от их конкретно-исторического кон­текста и специально заостренных против международного права (чего у Гегеля не было), могла лишь поощрять и оправдывать по­прание норм международного права и агрессию.

Неогегельянское течение появилось и развилось во Франции медленнее и позже, чем в других западноевропейских странах. французские неогегельянцы, главным образом и особенно на пер­вых порах, интересовались философией, а не политико-правовым учением Гегеля и им в целом не присущ подход к Гегелю как тота­литарному мыслителю.

Заметное влияние на развитие французского неогегельянства оказал А. Куайре, выступивший на первом конгрессе неогегельян­цев с докладом о гегельянских исследованиях во Франции. Если в философском плане в его подходе к Гегелю доминируют экзистен­циалистские мотивы, то в политическом отношении он отвергает оценку Гегеля как реакционера и солидаризируется с трактовкой его учения как умеренной теории, стремящейся примирить свободу индивида и социального целого1.

Заметной фигурой французского гегельянства был Ж. Иппо­лит. В 1939 г. он перевел на французский язык "Феноменологию духа". В дальнейшем он обратился к переводу и интерпретации гегелевской "Философии права" и содействовал актуализации сре­ди французских гегельянцев тех политико-правовых проблем уче­ния Гегеля, которые ранее выпадали из их поля зрения.

Новые моменты в интерпретации Ипполитом гегелевской фи­лософии права связаны прежде всего с тем, что в политико-пра­вовую тематику он привносит экзистенциалистские идеи и ори­ентации. "Философию права" Ипполит называет "парадоксаль­ной"2. "Парадокс" состоит в том, что "Философия права" пред­стает как "Государство" Платона в форме конструкции, которая спаслась в истории. Гегелевская оценка платоновских идей о го­сударстве не как утопии, а как выражения греко-античной нрав­ственности неоднократно использовалась Ипполитом для подоб­ного рода суждений.

1 См.: Коугё A. Rapport sur l' Etat des etudes Hegliennes en France // Verhandlungen des ersten Hegelskongresses, S. 80—105.

2 Hyppolьe J. L'etat du droit (La condition juridique). Introduction a un commentaire // "Hegel—Studien". Bhf. 3. Bonn, 1966, p. 183.

586