Глава 2. Преодоление тоталитаризма: путь России к праву

393

Причина, по которой мы в результате проводимых реформ неизбежно оказываемся в докапиталистической (можно сказать,

яеофеодальной) ситуации, кроется в природе складывающихся у нас общественных и политических отношений, в типе собственно­сти и права. Эта типология предопределена постсоциалистическим огосударствлением собственности, т. е. созданием такой собствен­ности, которая еще не свободна от государственной власти, и такой государственной власти, которая еще не свободна от собственности. В социально-историческом измерении подобная ситуация харак­терна для феодальной стадии, когда экономические и политиче­ские явления и отношения в силу их неразвитости еще не отделит лись друг от друга и не образовали две различные сферы относи­тельно независимого, самостоятельного бытия. Такой симбиоз влах сти и собственности, политики и экономики означает, что общест* венно-политическое целое еще не дозрело до дифференциации на частно-правовую и публично-правовую области, на гражданское общество и политическое государство.

Разумеется, в конце XX в. не может быть простого повторения исторически известного классического феодализма в чистом виде и полном объеме. Да и феодализм был разный.

Своеобразие складывающейся у нас сверхновой феодальной туманности определяется уникальностью нашей государственной собственности и особенностями формируемой на этой основе систе­мы политико-экономических и правовых отношений.

Феодальная природа исходного начала "власть-собственник" по-феодальному деформирует и власть, и собственность, и отноше­ния между ними.

Отметим некоторые основные моменты этой тенденции к фео­дализации.

Прежде всего сама формирующаяся постсоветская российская государственность в силу огосударствления собственности оказы­вается — в духе феодализма (отсутствие внутригосударственного суверенитета, общего правопорядка и единой законности, партику­ляризм и разнобой в действующем праве, тенденции к сепаратизму и автаркии) — совокупностью множества фактически достаточно независимых друг от друга государственных образований, нагляд­но демонстрирующих отсутствие подлинного внутреннего государ­ственного суверенитета. Причем это не обычная, характерная для развитого государства, децентрализация единых государственных полномочий и функций, не их частичная передача от государствен­ного центра местам. Напротив, в нашей центробежной ситуации Места сами претендуют на роль независимых центров. С этим и связана тенденция к формированию множества самостоятельных Центров власти-собственности, по своей сути запрограммирован­ных и ориентированных на утверждение, в меру возможности, сво­его суверенитета, на отрицание или хотя бы максимальное ограни­чение суверенитета объединяющего их государственного целого.

394 Раздел IV. Проблемы постсоциалистического права и государства

Этот процесс десуверенизации целого и суверенизации его составных частей, названный "парадом суверенитетов", усугублен и усилен в России национальным фактором. Но многое здесь обу­словлено, мотивировано и актуализировано именно огосударствле­нием собственности, в результате которой появилось, как минимум, 90 центров власти-собственности (Федерация в целом и 89 ее субъ­ектов), не считая прочие региональные и местные претензии на власть и собственность.

В такой ситуации объективно — независимо от субъективной воли ее участников — мера и пространство власти определяют ареал и состав ее собственности. В свою очередь, такая собствен­ность в сложившейся обстановке — необходимое условие и матери­альная основа для утверждения в качестве государственной власти на определенной территории.

Отягощенность формирующейся государственности (на всех уровнях —. общефедеральном, региональном, местном) собственно­стью развязывает мощную и долгосрочную центробежную тенден­цию к самостийности и феодальному дроблению страны. Утвер­ждению единого государственного суверенитета в России препят­ствует именно государственная собственность в руках Федерации в целом и ее субъектов. Государство-собственник мешает государ­ству-власти утвердиться в качестве суверенной организации, поскольку суверенитет по своей природе — это организация вла­сти, а не собственности.

И в этом можно увидеть своеобразную расплату за неправо­мерное огосударствление общественного достояния. Вместо того, чтобы наконец-то стать общим делом народа, посттоталитарное государство из-за деформирующей его собственности оказывается частным делом федеральной и региональной бюрократии, новых политико-экономических элит в центре и на местах.

Там, где нет прочно утвердившейся единой системы суверен­ной государственной власти, там по определению не может быть реального верховенства обязательного для всех закона и вообще единой законности и общего правопорядка, единого экономическо­го, политического и правового пространства.

Для реально складывающейся ситуации характерны такие типично феодальные явления, как отсутствие в стране единого правового пространства, общего правопорядка и единой законно­сти, девальвация роли закона, бездействие общих правовых прин­ципов и норм, конкуренция источников права, разнобой и противо­речия между различными нормативными актами, раздробленность, мозаичность и хаотичность правовой регуляции, корпоративный, "сословно-цеховой" характер различных правомочий и правовых статусов. Вместо декларированных в новой Конституции всеобщих прав человека и гражданина и в противовес принципу всеобщего правового равенства в реальной жизни доминирует дух корпорати-