logo search
Философия1

Глава 1. "Новое право": основные направления интерпретаций

259

замысел — доказать ее правовой характер. В правовом государстве (в его отличии от абсолютистского, полицейского государства) лич­ность, по признанию и самого Малицкого, не объект, а субъект пра­ва. Но даже из его трактовки видно, что в условиях социализации средств производства и диктатуры пролетариата такого свободного и независимого индивида — субъекта права нет и не может быть.

Советский государственный строй, по словам Малицкого, "имеет следующие правовые предпосылки: а) диктатура пролетариата, б) отмена частной собственности, в) федерация трудящихся клас­сов всех наций"1.

Но эти "предпосылки" как раз исключали право с его принци­пом формального равенства и свободы индивидов, хотя, конечно, и при таких правоисключающих предпосылках политико-партийная власть диктатуры пролетариата издавала разного рода акты — декреты, постановления, циркуляры и т. д., словом, "законы". Но издавать такие неправовые "законы" и быть правовым режимом, правовым государством — вещи совершенно разные. Поэтому Ма-лицкому приходится попросту выдумывать какую-то особую вер­сию "правового" характера диктатуры пролетариата. "Не надо, — поучает он в этой связи, — смешивать понятие "правовое государ­ство" как государство, проводящее "правовой режим", т. е. подчи­ненность всех органов государственной власти закону, — с поняти­ем "правового государства" как теории государства, ограниченного "правами личности" и потому во имя "прав личности" руководствую­щегося в своей, главным образом — законодательной деятельности принципами отвлеченного права, как чего-то стоящего над государ­ством, но по существу являющегося защитой интересов капитали­ста-одиночки: индивидуализм буржуазного права"2.

Применительно к советскому "правовому государству" Малиц­кий отвергал и принцип разделения властей. "В противовес этому, — отмечал он, — Советский строй основан на таких формах деятель­ности государственных органов, при которых достигалось бы со­единение законодательной и исполнительной государственной ра­боты, т. е. слияние управления с законодательством"3. Он, однако, не пояснял, каким образом может быть осуществлено подчинение государственных органов закону в условиях законодательства са­мих исполнительных органов. Обходит молчанием Малицкий и во­прос о монополии политической власти в руках правящей комму­нистической партии, что также наглядно демонстрировало несо­стоятельность его трактовки "государства" диктатуры пролетариа­та в качестве правового государства.

1 Там же. С. 26.

2 Там же. С. 46.

3 Там же. С. 35

260 Раздел III. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

Подход Малицкого, представлявший собой причудливую смесь советско-апологетического рвения и буржуазной экзотики, был под­вергнут критике его более осмотрительными коллегами.

В качестве примера применения "буржуазно-юридического метода"1 работу Малицкого критиковал и Л.М. Каганович, один из партийных бонз, курировавший тогда, среди прочего, и дела на антиправовом фронте социализма. "Ведь мы, — поучал он, — от­вергаем понятие правового государства даже для буржуазного го­сударства. Как марксисты, мы считаем, что буржуазное государст­во, прикрываемое формой права, закона, демократии, формального равенства, по сути дела есть не что иное, как буржуазная диктату­ра. Понятие "правовое государство" изобретено буржуазными уче­ными для того, чтобы скрыть классовую природу буржуазного го­сударства. Если человек, претендующий на звание марксиста, го­ворит всерьез о правовом государстве и тем более применяет поня­тие "правового государства" к советскому государству, то это зна­чит, что он идет на поводу у буржуазных юристов, — это значит, что он отходит от марксистско-ленинского учения о государстве"2.

Свое понимание (в принципе, как говорили в те годы, "полити­чески грамотное") марксистско-ленинского учения в этом вопросе Каганович подкрепил рядом цитат из работ Ленина, в том числе: "Диктатура означает... неограниченную, опирающуюся на силу, а не на закон, власть"; "Диктатура есть власть, опирающаяся непо­средственно на насилие, не связанная никакими законами. Револю­ционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и под­держиваемая насилием пролетариата над буржуазией, — власть, не связанная никакими законами"3.

В духе такого толкования советского государства как диктату­ры пролетариата, не ограниченной никакими (в том числе, конечно, и своими, советскими) законами, Каганович, далее, весьма откро­венно констатировал подлинное место и значение "законов" в усло­виях пролетарской диктатуры: "Конечно, все это не исключает за­кона. У нас есть законы. Наши законы определяют функции и круг деятельности отдельных органов государственной власти. Но наши законы определяются революционной целесообразностью в каждый данный момент"4.

Подобный "закон" — орудие диктатуры пролетариата и сред­ство революционной законности, а вовсе не фактор "правопоряд­ка", как это пытался изобразить Малицкий.

Там, где "закон" лишен объективных правовых свойств и ка­честв и представляет собой лишь инструмент конъюнктурно-поли-

1 Каганович Л. Двенадцать лет строительства Советского государства и борьба с оппортунизмом // Советское государство и революция права, 1930, № 1. С. 8.

2 Там же. С. 9.

3 Там же.

4 Там же.