Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции

553

совершенно неприменим к нашему грешному миру, который подле­жит закону, и анархическая утопия есть ложь и прельщение. Но совершенную жизнь, Царство Божье можно мыслить лишь анархи­чески, что и есть апофатическое мышление о Царстве Божьем, един­ственное истинное, в котором устраняется всякое сходство с царст­вом кесаря, с царством этого мира и достигается отрешенность"¹.

Но это апофатическое (отрицательное) религиозно-философ­ское мышление (и его социально значимые результаты — свобода и права личности в их бердяевском понимании) применительно к объективному миру (закону, государству и т. д.) как раз и означает его религиозно-философское отрицание, т. е. религиозно-философ­ское обоснование анархизма. И если, отступая от этого, Бердяев все же признает в социально-прагматической плоскости относитель­ную полезность им же религиозно-философски отвергнутых фено­менов объективного мира, то это, как минимум, свидетельствует о непоследовательности его взглядов и противоречиях между его философской (в том числе — философско-правовой) концепцией и прагматическими суждениями о государстве и законе.

Вместе с тем не вызывает сомнений, что настойчивая пропо­ведь Бердяевым идей свободы и радикальная критика всех форм гнета, насилия, авторитаризма и тоталитаризма является важным духовным вкладом в дело борьбы за утверждение идей гуманизма, свободы и неотчуждаемых прав личности в реальной действитель­ности.